Елена Панфилова: это просто сезонная антикоррупция

Фото: РИА Новости/Александр Натрускин Текст: Даниил Коломийчук Волна крупных коррупционных скандалов, похоже, и не думает стихать. Во вторник в центре внимания СМИ оказались обыски у главы "Ростелекома" Александра Провоторова и основателя фонда Marshall Capital Константина Малофеева. Следственные действия проводятся в рамках расследования дела о незаконном получении более 200 миллионов долларов. По данным источника в правоохранительных органах, эта сумма была получена в качестве кредита у банка ВТБ. Третьим фигурантом дела стала гендиректор "Русагропрома" Евгения Кремнева, которой в 2007 году и был выдан заем на покупку девяти молочных заводов у компании "Нутритек". Малофеева допрашивают, в Следственный департамент МВД для допроса также доставлен юрист Marshall Capital Дмитрий Скуратов — сын бывшего генпрокурора Юрия Скуратова. О том, что может стоять за новым витком антикоррупционной кампании, PublicPost рассказала директор российского отделения Transparency International Елена Панфилова. Елена Панфилова, директор центра антикоррупционных исследований Transparency International Russia — Есть ли логика в последних громких коррупционных скандалах? Логика есть в том, что многие годы, предшествовавшие этим событиям, ровным счетом ничего в подобных случаях не происходило. А теперь вдруг начало происходить и все стали задаваться теми вопросами, которые задаете мне вы: кампания ли это? Но это то же самое, что называть кампанией действия, когда у тебя суп убегает, или когда накопившаяся под ковром грязь начинает этот ковер приподнимать. Рано или поздно приходится заниматься гигиеническими мероприятиями. В данном случае системной борьбы с коррупцией мы пока не видим. Пока мы видим довольно большие, довольно значимые, но, тем не менее, разрозненные дела, которые не могли не возникнуть в силу того, что речь шла либо о довольно заметных проектах, таких как ГЛОНАСС и АТЭС, либо о достаточно значительных суммах, как это было в "Рособоронсервисе", либо о весьма значительных потерпевших, как в последней истории с ВТБ.   Наверное, мы просто отвыкли от того, что каждый случай выявленной коррупции должен расследоваться. Мы же действиям, которые обычны, логичны и должны происходить каждый раз, когда что-то случается, удивляемся, как будто первый раз в жизни.   — Т.е. это больше похоже на некую накопившуюся критическую массу случаев, нежели на объявленную войну коррупции? Конечно. Дальше мы с вами можем докручивать и додумывать, что, как говорит мой коллега Кирилл Рогов (политический обозреватель, сотрудник Института экономики переходного периода — PublicPost), возникли трещины между разными группами и кланами, и из этих трещин полезло то, что там накопилось. Этой ситуацией всегда кто-то может воспользоваться: кто-то для политических целей, кто-то для карьерных, кто-то для сведения счетов. Коррупционный скандал тем и хорош для многих людей во власти и при власти, что его можно использовать для решения собственных задач. Но для этого он должен быть. Должна быть почва для обвинений, фактура для дела. Но, к нашему величайшему несчастью, у нас куда не ткни — эта фактура найдется. — Есть версия, что происходящее — показательная порка. Такое происходит каждый выборный год, когда люди приходят к власти, как сейчас у нас Владимир Владимирович пришел. Если вспомните, то и Дмитрий Анатольевич весь первый год своей деятельности на посту президента принимал антикоррупционные законы. Это очень правильная тема для того, чтобы создать какую-то платформу: с одной стороны ты можешь резко повысить свой рейтинг в глазах людей — люди всегда любят борьбу с коррупционерами, когда жуликов арестовывают и по телевизору показывают, что у них удалось отнять. Люди, правда, не задаются вопросом, куда это отнятое потом денется... Но дело не в этом. Просто в таких случаях по ходу событий всегда удобно переформатировать команду под себя нужным образом. Так что не обязательно было ждать череды скандалов, это могло быть что угодно. Но в теме коррупции, как правило, в предвыборный год и первый послевыборный год, часто многое происходит. И не только у нас в России. — Продолжатся ли разоблачения? Нам с вами это должно быть не так важно, продолжатся ли они. Потому что само разоблачение не обязательно ведет к наказанию. Если у нас с вами совпадет количество разоблачений с количеством судебных приговоров, то тогда будет о чем говорить. У нас же часто бывает так, что разоблачение есть, а дела в суде нет. Громких криков под телекамеры, со съемками, большими телепрограммами, фотографиями этих дворцов, машин, колец, картин и унитазов много, но когда через год спрашиваешь, где дело-то, — оказывается, что его и нет. Вспомните хотя бы подмосковных прокуроров: шуму было много? Статей много? А съемок сколько? Привела эта шумная кампания к чему-то? Нет, не привела. Так что давайте цыплят по осени считать.