Неэффективные ВУЗы приговорены

Фото: ИТАР-ТАСС Текст: Мила Дубровина Министр образования России Дмитрий Ливанов рассказал PublicPost о том, что критерии оценки эффективности ВУЗов неудачны, что на возрождение гуманитарного образования в России уйдут десятилетия и что религиозные учителя - это окей, если у них есть педагогическое образование. А также о том, что школе обязательно нужен морально-нравственный каркас. – Опубликованный недавно список ВУЗов  с "признаками неэффективности" поразил не только тем, кто туда попал, но и самими критериями оценки: почему, например, учитывается число научных публикаций, а не их качество, не индекс цитируемости, что было бы логичнее? – Наличие в числе преподавателей ВУЗа ученых с международным авторитетом – это важный показатель качества его работы. Безусловно для оценки уровня ученого есть разные критерии: это и объем публикаций, и цитирование и так далее. – Да, но речь идет о международном авторитете оцениваемых ВУЗов, а при этом одним из критериев учитывается количество иностранных студентов, а не иностранных преподавателей. – Правильно, мы сейчас делаем большую программу по улучшению конкурентноспособности российских ВУЗов, и мы безусловно ставим задачу по привлечению иностранных преподавателей. Но на сегодняшний момент мы вынуждены констатировать, что процент иностранных преподавателей в наших ВУЗах ничтожно мал. А поскольку наша цель – не рейтингование ВУЗов, а определение тех, в которых ситуация сложная, в которых требуются улучшения, то конечно же понятно, что в таких вузах иностранных преподавателей нет. Нам нужен был простой и понятный инструментарий. – А что касается критерия о "доходах ВУЗов из всех источников"? Мы же прекрасно понимаем, что многие ВУЗы сдают в аренду площади – таким образом учитываются доходы не от научных достижений, и статистика выходит соверешнно непоказательной. Этот критерий в дальнейшем останется? – Я считаю, что определение критериев – дело экспертного сообщества. Мы по итогам этого мониторинга соберем разные мнения о его удачности и неудачности и в следующем году будем проводить очередной мониторинг. Может быть, мы примем другой набор критериев. Действительно, может быть, общий объем доходов – не самый удачный критерий, тем не менее в определении мировых рейтингов ВУЗов он используется. Наример, заработная палата преподавателя напрямую связана с их уровнем. Все критерии, конечно, субъективны, но я хочу обратить внимание на одну простую вещь. Эти пять критериев мы взяли бы или другие пятнадцать, или стали бы учитывать количество выпускников на бирже труда, мы пришли бы к таким же выводам. – То есть с какой стороны ни подойди, те, кто должен отсеяться, отсеется любым способом? – Да, именно так. – А как учитывался международный опыт составления рейтингов? – Их всего три: газета Times, QS и шанхайский рейтинг, и в целом те 50 показателей по которым проводили мониторинг, мы сформировали с опорой на результаты этого анализа. Поэтому мы не просто знаем, мы используем эти подходы. – Что будет с гуманитарным образованием? Как доктор физико-математических наук, вы должны хорошо представлять себе, как обстоят дела в образовании техническом. Недостатки, безусловно, есть, но наши специалисты на международном рынке котируются. Получить же такое гуманитарное образование (филологическое, философское, историческое), после которого можно будет участвовать в международном гуманитарном дискурсе, в России сейчас просто невозможно. Планирует ли Министерство образования решать эту проблему? – Необходимо создавать очаги нового качества, поддерживать научные группы и тех людей, которые уже сегодня работают в этой области на международном уровне. – Например? – Ну мне трудно привести примеры по социологии и философии. Но я знаю, что, например, почти 80% от числа российских публикаций по экономике делается сотрудниками Российской экономической школы (РЭШ)  – это небольшой негосударственный ВУЗ. Есть Европейский университет в Петербурге, где очень сильная школа по социологии. Да, я знаю, что многие университеты классические создают сильные группы. И наша задача – обеспечить им адресную поддержку от государства, чтобы они росли, расширялись, привлекали новых людей, таким образом создавая стандарт работы. – То есть поощрение инициатив на местах возможно, а цельной государственной программы, направленной на укрепление гуманитарного образования в России ждать пока не стоит? – Мы находимся в таком состоянии, что всех преподавателей, допустим, социологии мы выгнать не можем, чтобы привезти откуда-то других. У нас нет таких возможностей, и так никто не делает. Нам нужно диагностировать наши проблемы и выработать план действий на ближайшее десятилетие. За год мы эту проблему не решим, это задача на десятилетие. Если 50 или 80 лет происходило уничтожение нормальной гуманитарной школы, то, наверное, восстановление этого займет какое-то длительное время. – Вас уже спрашивали про МИФИ и создание там кафедры теологии, и вы ответили, что раз заведующий кафедрой имеет степень phD в Кэмбридже, то вы не против такой кафедры и такого заведующего. А как вы можете прокомментировать ситуацию, например, в Чечне? Там завучами по воспитательной работе становятся религиозные деятели, алимы. Министерство образования такую практику одобряет? – Мы относимся к этому очень просто. В Конституции РФ прописано, что государственные и муниципальные учреждения являются светскими. И этим все сказано. Преподавать в школе должны люди с педагогическим образованием, которые знают псхилогоию, педагогику и, естественно, тот предмет, который преподают. Из этого мы исходим, это не наши требования, это требования Конституции. Они обязательны для всех регионов и для всех школ. – А как быть с религиозной "проработкой"? – У нас обсуждается сейчас очень бурно этот вопрос, и я считаю, что это очень хорошо. И связано это с одним фактом: был у нас в Советском Союзе морально-нравственный каркас, я сейчас его этически не оцениваю, просто говорю, что он был. А потом он исчез. Сейчас, мне кажется, у людей ощущение некоей пустоты. Что, действительно, должно составлять морально-нравственную основу детей? Дети же потом вырастут и будут жить в одной стране, и, наверное, у них должна быть какая-то общность. На эту тему сейчас идет дискуссия. И ее результатом явилось введение в школах курса религиозных культур. – Да, но ведь речь шла о том, что вести эти курсы будут светские педагоги. – Их ведут люди с педагогическим образованием. Этот курс является светским, культурологическим и имеет целью донести до детей представление о морально-нравственной основе общества. Если эти учителя исповедуют какую-то религию, то есть являются религиозными, то мы в этом не видим ничего плохого. Но для нас принципиально важно, чтобы светский характер образования во всем государстве в школах сохранялся. – Недавно в Общественной палате обсуждали роль нравственности в формировании сильного государства и речь шла как раз о том, что без православных ценностей системе образования не обойтись. – У нас очень многокультурная страна и многоконфессиональная, но мы понимаем, что многие моральные ценности тесно исторически и культурно связаны с определенной религией. Это факт, который нужно учитывать, и он не должен мешать нам следовать этим моральным ценностям. – Нет риска, что таким образом декларируемая светскость останется на бумаге? – Этот курс введен только с сентября этого года, никаких результатов и отзывов пока нет, но мы планируем их собирать. Мы будем следить за практикой проведения этого курса, собирать отзывы родителей, нам очень важно, чтобы не было давления на родителей в процессе выбора одного из модулей в рамках курса. Мы будем следить за тем, чтобы выбор на 100% процентов был добровольным. – А у ваших детей в школе есть такой курс? – Нет, он идет в четвертом классе, а мои дети в 6-м, 11-м и дошкольного возраста. – А если бы вам уже пришлось выбирать, какой из модулей в рамках этого курса вы бы для своего ребенка предпочли? – Когда до этого дело дойдет, посмотрим. Может быть, к тому времени уже что-то изменится.